Источник – Жизнь с другими
Чрезвычайные ситуации являются классическим местом оправдания силовых и авторитарных методов управления обществом. Де только они и позволяют преодолеть разброд и шатание, начать действовать скоординировано и стратегически. Это интуитивно понятный, но содержательно как минимум спорный троп и тем важнее отмечать яркие контрпримеры ему. Нынешний опыт их предоставляет достаточно. Централизованные структуры, регламенты и бюрократии перед лицом настоящего кризиса — динамичного, неизученного, сложного — становятся прямыми врагами своему же населению. Сейчас у нас есть как минимум два выраженных случая структур, о которых мы можем легко сказать: если бы их просто не было, людей бы конкретно в этом кризисе умерло бы меньше.
Первый случай — национальные лицензирующие органы в сфере медицины. Современные люди убедили себя, что мир полнится злостными негодяями, которые только и ждут, как наводнить медицинские рынки некачественными товарами, поэтому ни в коем случае нельзя продавать ничего и близко имеющего отношения к здоровью без тщательного государственного контроля. Меры этого контроля год от года усложняются, сроки регистрации удлиняются, всё больше и больше препаратов и аппаратов умирают на стадии ранней разработки. Сейчас невозможность просто взять и разработать тест привела к тому, что в самой развитой экономике мира, США тестов толком не было до последних дней, а сейчас катастрофически не хватает.
Почему? Не потому что тесты не работают, а потому что в рамках заблудшей борьбы за качество тесту недостаточно просто работать — он должен работать в куче разных условий, на разных вида материала, иначе хрен вам, а не лицензия. Почему-то чиновник, а не специалист решает, какой тест достаточно хорош, и естественно на каждом витке любому чиновнику выгодно лишь усложнить требования. Он-то не страдает от недодиагностирования людей. Вред от недодиагностики вообще сложно оценить, в то время как случаи неверно сработавших тестов можно сосчитать — понятно на что будет ориентирована любая бюрократия. С коронавирусом мы впервые вред недодиагностики увидели очень явно. Типичный случай того, что только в обычной, предсказуемой ситуации административное управление может изображать функционирование, а вот по-настоящему сложная и масштабная задача обнажает всю его ограниченность и требует свободы разработки под локальные нужды.
Второй случай — обмен биоматериалами. Возможность отвечать на вызовы и предупреждать их неразрывно связана с возможностью их изучить. Это требует совместной работы всего человеческого научного сообщества. Здесь административное управление тоже говорит: нет, ребята, как это так, просто брать и посылать друг другу то, что вам нужно. Надо назначить человека, который будет придумывать новые и новые правила, чтобы чего вдруг не пошло не так. Как и с тестами, потери человечества от всех невыполненных исследований остаются невидимыми, в обычной ситуации. Пока не наступил кризис, администратор может создавать видимость своей пользы, потому что система достаточно богата и стабильна, чтобы снести его вместе с его причудами. С коронавирусом же, когда каждый день задержки в исследованиях это изгиб траектории ведущий к сотням, если не тысячам дополнительных смертей — ужасная стоимость отказа от свободы становится явной.
Обе зарисовки показывают нам, что избитый рассказ о том, что свобода хороша только в спокойствии, а кризис требует сильной руки вполне может быть перевернул всё с ног на голову. Это в спокойствии и предсказуемости мы можем позволить себе быть несвободными, дать бюрократам и командирам возможность поиграть в управление человеческими жизнями. В кризисе же, нам требуется сила инициативы и кооперации, которую можно найти только в свободном обществе.
P.S. от Киты плывут на вписку с ЛСД
К этому можно добавить, что у авторитарных государств, по всей видимости, есть одно преимущество в период кризисов – они могут проводить политику железной рукой, наплевав на всякие там права и свободы. Организовать карантин, изолировать регион, сжечь всех из огнеметов, сбросить на город бомбу и забыть. Действительно, неограниченная власть способна проводить правильную политику безо всяких ограничений, эффективно распоряжаясь самым ценным из ресурсов – временем.
Однако штука вот в чем: авторитарная власть может проводить в жизнь ОШИБОЧНУЮ политику с той же самой быстротой, жесткостью и безальтернативностью. Здесь мы имеем дело с эдакой ставкой all in, “все или ничего”. И здесь впору задуматься: а как часто руководство в авторитарных странах принимает правильные решения, а как часто ошибочные? Можно долго говорить о том, что правители авторитарных стран чаще окружены корыстными советниками, придворными лизоблюдами, угодливыми “экспертами” – так что, их способность адекватно воспринимать реальность весьма ограничена. Поэтому правильные решения в авторитарных странах либо следствие удачи, либо подсмотрены у соседа. В последнем случае необходимо, чтобы кризис был не новым, а стандартным – и готовые решения имелись.
Но даже при наличии типовых решений – как в случае с эпидемией – авторитарная власть может обосраться. Сейчас мы видим как авторитарный Китай, наученный своими эпидемиями, начал вводить меры карантина (хотя по началу тоже отрицать пытался). Но при этом авторитарная Россия до последнего изображала, что ничего не происходит и мы в домике. Вы чего, какой вирус? У нас на носу торжественный транзит власти от Путина к Путину. В итоге меры вводить приходится, но вводятся они гораздо позже, чем вводить их следовало.
Децентрализованные системы хороши именно тем, что они защищены лучше централизованных. И именно перед лицом кризисов. Просто потому, что там не кладут яйца в одну корзину, не играют в игру формата “все или ничего”. Это так и в экономике, и в политике. Скажем, в условиях достаточно децентрализованной страны часть регионов могли бы начать бить тревогу заранее и самостоятельно вводить карантин – это уже смягчило бы удар. Но в итоге все сидят и до последнего ждут отмашку от начальства.
Ныне вырисовываются две основные стратегии борьбы с пандемией. Первая – это #flattenthecurve, подход который опирается на сочетание добровольных и принудительных мер карантина с целью максимально замедлить распространение вируса. Понятно, что вирус рано или поздно достигнет всех, однако суть в том, чтобы не создавать чрезмерную нагрузку на систему здравоохранения т.к. в этом случае возникает нехватка персонала, коек и аппаратов ИВЛ для тяжелых случаев. В результате подскакивает смертность среди группы риска (пенсионеры, диабетики и т.д.). Минусом такого подхода является то, что карантин бьет по экономике и, возможно, приведет к затяжному кризису. В качестве альтернативы можно дать вирусу распространиться побыстрее (сейчас нет 100% подтвержденных случаев повторного заражения). Результатом станет скорейшее приобретение коллективного иммунитета. При этом экономика будет продолжать функционировать. Минус – жизни людей из группы риска, которыми придется за это заплатить.
Для европейских политиков здесь выбор достаточно очевиден. Как говорил Сергей Гуриев в одном недавнем интервью, в Европе нынче принято ценить человеческую жизнь высоко. И любой политик, который в лоб заявит, что давайте, мол, пожертвуем некоторым количеством стариков и задохликов лишь бы побыстрее проскочить все без кризиса, отправится куковать на помойку истории. Такой цинизм нынче не продашь избирателю даже под модным брендом “новой искренности”. С другой стороны, как пишет Александр Кынев, экономический кризис тоже может быть выражен в людских жизнях: нищета и безработица снизят доступ к той же медицине. Как быть? По сути перед нами старая-добрая проблема вагонетки. Отказаться от карантина в данном случае значит перевести стрелку, дабы принести малую жертву ради избавления от более пугающих долговременных последствий. Но, как и во всех случаях применения “вагонетки” к реальности, реальность оказывается сложнее. Какими жертвами чреват отказ от карантина – примерно понятно на опыте Италии. А вот какие последствия принесет кризис – это не очевидно. Причем эти последствия вполне себе можно смягчить. Как будто в задаче с вагонеткой вы, вместо перевода стрелки, можете броситься отвязывать людей привязанных к рельсам и при этом преуспеть. Очевидно, что в таком случае переводить стрелку не следует даже с точки зрения утилитариста.
Кому как, но мне нравится жить в мире, где правительства не готовы жертвовать даже небольшой частью популяции ради пафосных абстракций вроде “спасения экономики”. Но, конечно, я живу не в тех широтах, где дело обстоит именно так.
Папа-киномеханик продолжает ретро. Сегодня смотрели Dirty Harry. Кино нормальное, но из ряда вон не выходящее. Его надо смотреть как культурное явление. Именно с этого фильма Либы так яростно возненавидели Клинта Иствуда. В самом начале инспектор Каллахан останавливает ограбление банка. Следует перестрелка, в результате которой очень ч*рный грабитель лежит на земле и пытается дотянуться до своей пушки.
Сюжет заключается в том, что Иствуд гоняется за серийным убийцей, ловит его, но использует чуть больше силы, чем нравится Отцам Города, и подонка отпускают. В конце концов, разумеется, подонок не угомонился и получил свое. Да 100 раз видели такое – и в кино, и в жизни. Но для 1971 года это была инновация – лобовое столкновение старого и нового. И дело было в Сан-Франциско! Будущее показало, что фильм был пророческим…
